Спор о «северных территориях» выявляет изъяны в японской дипломатии
Грегори Кларк
Translation by Andrey Fesyun
В настоящее время Япония вошла в серьезный клинч территориальных споров со своими соседями — Тайванем, Китаем, Южной Кореей и Россией. Действительно, это может доказывать, что с японскими соседями не все в порядке, однако, равным образом, это может свидетельствовать о неправильном обращении с территориальными проблемами в самой Японии. И в этом смысле ее диспут с Россией являет самый яркий пример.
Российский президент Владимир Путин говорит, что намерен посетить Токио в этом году, чтобы провести переговоры по много раз откладывавшемуся мирному договору с Японией на основе Совместной советско–японской декларации от 19 октября 1956 года, в которой Японии обещали вернуть архипелаг Хабомаи и остров Шикотан (острова на южной оконечности Курильской гряды, занятые советскими войсками в 1945 году). Однако Токио заявляет, что не станет приветствовать появление Путина, если только он не пообещает вернуть два расположенных тут же больших острова — Итуруп и Кунашир.
Отчего сегодня Токио серьезно вознамерился изменить соглашение, которое он подписал и ратифицировал почти 50 лет назад? Эта история началась с Сан–Францисского мирного договора Японии с союзными державами, заключенного в 1951 году. Статья 2(с) этого договора без каких бы то ни было разночтений гласит, что Япония откажется от всяких прав, наименований и притязаний на гряду Курильских островов (Тисима рэтто) и Южный Сахалин (Карафуто) — территории к северу от Японии, над которыми осуществлялся ее контроль до 1945 года. Однако японский МИД настаивает на том, что его страна никогда не признавала Итуруп и Кунашир частью заявленных Курильских островов.
Эта претензия министерства просто не соответствует истине. Японские материалы того времени — карты МИДа, заявления премьер–министра Сигэру Ёсида в Сан–Франциско и в его позднейших воспоминаниях, а также газетные отчеты — все совершенно очевидно свидетельствуют о включенности Итурупа и Кунашира.
Глава американской делегации при заключении Сан–Францисского договора государственный секретарь Джон Фостер Даллес был тоже с этим согласен. Когда его попросили определить территорию Курил, он сказал лишь, что следует исключить Хабомаи (Шикотан тогда считался частью всего архипелага).
Дальше — больше. Когда 19 октября 1951 года в японском парламенте главе бюро МИД по международным договорам Кумао Нисимура был задан вопрос, включает ли слово «Курилы», употребленное в тексте Сан–Францисского договора, Итуруп и Кунашир, тот не колеблясь сообщил, что в него входят как северная Тисима, так и южная Тисима (Итуруп и Кунашир).
Откуда же теперь все эти настойчивые заявления о том, что Япония имеет все права требовать не только Щикотан и Хабомаи, но также Итуруп и Кунашир? Здесь необходимы дополнительные подробности, и, к счастью, мы можем полагаться не только на крайне тенденциозно подобранный материал японского внешнеполитического ведомства. У нас есть малоизвестная 227–страничная книга, в которой содержатся все детали, озаглавленная Мосукува–ни какэру нидзи («Радуга над Москвой — секретные записи о восстановлении японско–советских отношений», издательство Асахи симбунся, 1966), написанная Сюнъити Мацумото, бывшим дипломатом и политиком консервативного толка, представлявшим Японию в течение большей части тех 15 месяцев сложнейших переговоров, которые привели к заключению Совместной декларации 1956 года.
Мацумото пишет, что, когда он начал переговоры в Лондоне в июне 1955 года, его целью было лишь добиваться возврата Хабомаи и Шикотана на тех основаниях, что до 1945 года обе эти территории в административном плане являлись частью Хоккайдо, а не Курил.
Советская сторона отвергла это требование, говоря, что обе территории были включены в состав Курил, обещанных СССР на Ялтинском совещании в феврале 1945 года, в качестве условия вступления Советского Союза в войну с Японией (в России они называются Малокурильской грядой).
Однако на десятой встрече 9 августа, в русле общей линии СССР на разрядку напряженности, прояваившейся во время встречи Большой Четверки в том году в Женеве, советская сторона внезапно сделала поворот и сообщила, что Москва рассмотрит возможность возвращения Хабомаи и Шикотана, если Япония пообещает, что ее военный союз в Соединенными Штатами не будет направлен против любой третьей страны.
Мацумото немедленно доложил об этом прорыве в Токио и получил 27 августа новые инструкции. На этот раз ему предписывалось требовать не только Хабомаи и Шикотана, но также безусловного возвращения Кунашира и Итурупа.
Мацумото был поражен таким экстраординарным изменением позиции. Он винит консерваторов в МИДе и в особенности ультра–консервативного министра иностранных дел Мамору Сигэмицу за намеренное саботирование усилий тогдашнего премьер–министра Итиро Хатояма, направленных на улучшение отношений с Москвой.
Он также замечает, как изменение в позиции совпало со встречей в Вашингтоне Сигэмицу и Даллеса, настроенного крайне анти–коммунистически, который, по мнению автора, также желал заблокировать любое разрешение территориального вопроса с Японией. (Рассекреченные документы Государственного департамента США подтверждают, что Даллес еще в январе 1955 года оказывал на Сигэмицу давление с тем, чтобы предотвратить решение территориального спора).
Москва, как было вполне предсказуемо, отвергла запоздалые требования относительно Итурупа–Кунашира, и переговоры перешли в область бессмысленных перебранок, чтобы быть возобновленными самим Сигэмицу, который в сопровождении Мацумото прибыл в Москву 29 июля 1956 года для продолжения переговоров и проделал новый кульбит, также намеренно игнорируемый современными материалами японского МИДа.
Сигэмицу начал с разкого требования всех четырех островов — Хабомаи, Шикотана, Итурупа и Кунашира (которые Япония тогда начинала именовать «северными территориями»). Однако в лице категорических отказов и разъяснений советской стороны он внезапно сделал поворот на 180 градусов и 12 августа объявил, что подпишет мирный договор на советских условиях, то есть примет предложение о передаче Хабомаи и Шикотана и оставит требования Итурупа и Кунашира.
Проблема решена? Не совсем.
Сигэмицу был немедленно вызван в Лондон для переговоров 1956 года по кризису вокруг Суэцкого канала и 19 августа вновь встретился с Дапллесом. Согласно Мацумото, с этой встречи Сигэмицу вернулся с пепельным лицом и сообщил ему: «Даллес сказал нечто совершенно ужасное (маттаку хидои). Он сообщил, что если Япония позволит Советскому Союзу оставить у себя Итуруп и Кунашир, США сделают Окинаву своей собственной территорией».
Угроза Даллеса сработала. Сигэмицу вернулся в Токио, и переговоры возобновились только когда сам Хатояма приехал в Москву месяц спустя. И снова обе стороны зашли в тупик в связи с территориальными претензиями, однако согласились на заключении Совместной декларации для восстановления дипломатических отношений и на том, что будут вести дальнейшие переговоры с целью заключения мирного договора, с обещанием, что Хабомаи и Шикотан будут возвращены, если и когда такой договор будет подписан. Несмотря на сильное давление с японской стороны, там не было упоминаний о продолжении переговоров по территориальному вопросу.